«Viberi» Будущее венчуров: медведи только на флагах?

«Viberi» Будущее венчуров: медведи только на флагах?
«Viberi» Будущее венчуров: медведи только на флагах?
Перспектива. «Viberi» разбирался, есть ли у венчурного рынка циклы и где он сейчас находится – на подъеме или на спаде? Индустрия венчурных инвестиций еще молода, что, несомненно, затрудняет понимание законов ее развития. В компании PricewaterhouseСoopers (PwC), например, ведут наблюдения за объемами инвестиций в венчурную отрасль лишь с 1995 года, а сам график притока денег выглядит как одна большая скала с пиком в 2000 году.Действительно, если судить в масштабах эпохи дот­комов, то до и после – это просто выжженная земля. Ведь о таком интересе инвесторов к старт­апам, особенно к новомодным технологическим штучкам, что был в канун смены тысячелетий, сейчас можно только мечтать: каждый квартал в проекты приходило по $15–20 млрд, иногда доходило и до $27 млрд. Для сравнения: в первом и втором кварталах 2010 года в индустрию пришло по $4,8 и 6,5 млрд соответственно. Феноменальный приток средств в венчурные фонды США в 2000 году весом в $100 млрд (по данным MoneyTreeReport, подготовленного PwC и NVCA) сменился застоем, во время которого годовые объемы упали до $20 млрд. Восстановление наметилось к 2007 году – объем привлеченных средств достиг $30 млрд, но уже в 2008-м пошел на спад, а в 2009-м упал ниже $20 млрд, чего не было с 2003 года. Приток денег в стартапы отчас­ти соответствует движению фондовых рынков, которые также росли в конце 1990-х и в 2005–2007 годах. При этом доткомовский пузырь имел именно венчурную природу.Так есть ли там циклы? Венчурный рынок очень специфичен. Помимо его молодости, многие эксперты указывают на относительную закрытость индустрии. «Венчурное инвестирование – это удел либо циничных профессионалов, либо богатых филантропов, простые же инвесторы могут попасть на него лишь опосредованно», – говорит Андрей Мовчан, управляющий партнер «Третьего Рима». Обращают на себя внимание и такие особенности рынка, как долговременный характер инвестиций и их неликвидность. «В момент совершения сделки венчурный инвестор не может угадать, в каком цик­ле окажется рынок, когда придет время выходить из портфельной компании», – говорит Евгений Зайцев, генеральный партнер Helix Ventures.Кроме того, возможно, ключевой особенностью рынка является наличие такого мощного игрока, как государство, чье присутствие еще более затрудняет возможности оценки циклов. «Государственный рынок венчуров, конечно, не является циклическим, так как зависит от политической воли, а не от экономики, – рассказывает Андрей Мовчан, – частный же венчурный рынок, конечно, зависит от отношения инвесторов к риску – чем они больше боятся, тем для венчуров хуже».Некоторые участники рынка связывают цикличность с общей макроэкономикой. По мнению Артема Юхина, директора отдела управления фондами венчурных инвестиций TroikaCapitalPartners, венчурный бизнес по своей сути цикличен (фонды постоянно создаются и закрываются), а по отношению к классическим рынкам капитала  он  контрцикличен. «Вкладывать в разработку продукта в момент, когда целевой рынок сбыта еще не восстановился, – самое подходящее время. Продаж на этапе разработки все равно нет, так что кризис не мешает, да и на рынке труда проще найти специалистов», – развивает мысль Артем Юхин. Только статистика привлечения капитала в венчурные фонды в США в посткризисные годы эту логику почему-то не подтверждает. В 2008 году собрали почти $30 млрд, но это все равно меньше, чем в 2007 году. Правда, если сравнивать с масштабами падения фондового рынка, то венчурные капиталисты показали себя более устойчивыми. Может, это и был рост на фоне кризиса?Новая волна. Даже с учетом всех особенностей венчурного рынка нельзя забывать о том, что его возрождение пришлось аккурат на период роста фондовых рынков в 2009 году: Wall Street начал оттаивать весной, и именно в это же время стартапы вдруг снова начали получать финансирование. Сегодня же в отрасли переломный момент, считают многие эксперты. Ликвидности много, но страх остался. «С одной стороны, готовность к риску у инвесторов сильно упала, и это крайне депрессивно сказывается на индустрии. С другой – обилие ликвидности дает надежду на быстрое восстановление интереса к венчурам, как только рынки убедятся в начале следующей фазы роста. Надо только учитывать, что за время недофинансирования в течение 2008–2010 годов масса венчуров и даже направлений просто умерли и восстановить тот же уровень развития индустрии ранних стадий будет не просто и не быстро – а значит, выбор для будущих инвесторов будет существенно сокращен», – говорит Андрей Мовчан.Какие еще неизвестные усложняют быстрое ралли в стартапах? Оказывается, все тот же призрак доткомов. «С момента доткомовского пузыря в венчурные фонды было влито слишком много капитала, и на волне эйфории конца 1990-х появилось очень много новых венчурных групп, – рассказывает Евгений Зайцев, генеральный партнер Helix Ventures. – Переизбыток капитала негативно сказался на доходности венчурных фондов: капитал использовался неэффективно. В бизнесе появилось много инвесторов без достаточного опыта инвестирования и знания отрасли».Прочь от риска. Еще одной особенностью индустрии, проявившейся в последнее десятилетие, стало смещение инвестиций – с ранних на более зрелые стадии венчуров. Причин называется несколько. «Прежде всего, успех предыдущих фондов. Этот успех, как правило, приводит к тому, что каждый новый фонд под управлением венчурной фирмы становится крупнее. А из крупных фондов невозможно делать небольшие и эффективные ранние инвестиции. Вторая причина в том, что поздние инвестиции требуют гораздо меньшего вовлечения инвесторов и не требуют высоких компетенций управляющих», – перечисляет Евгений Зайцев. Константин Фокин, президент Российской ассоциации бизнес-ангелов, совсем не так пессимистичен – возможно, потому, что он имеет дело как раз с бизнес-ангелами, инвесторами-энтузиастами, которые первыми дают деньги условному «чудаку-инженеру» – будущему создателю Google или Youtube. «Вокруг всегда есть люди, готовые рискнуть частью своего капитала ради чего-то интересного и захватывающего. Их состав со временем меняется, но они есть и будут всегда. Важно, что их количество постепенно увеличивается с ростом количества людей, у которых: а) есть лишние деньги, б) они что-то понимают или думают, что понимают в бизнесе и, наконец, в) они получают от этого удовольствие», –  делится своими наблюдениями Константин Фокин.Венчурфэшн. Мода для венчурной индустрии – тоже не последнее слово. Венчурные инвестиции и их течение, как и капитал на других рынках, во многом подвержены представлению массового инвестора о том, где сейчас наиболее выгодны вложения.  Вообще венчурные проекты можно смело делить на эпохи: то микросхемы в почете, то персональные компьютеры, потом появляются мобильные устройства, интернет, шумиха вокруг расшифровки генома и связанных с ним биотехнологий. Прорывные технологии – это всегда повод для привлечения капитала, а характерный признак времени – отраслевые фонды, растущие как на дрожжах. Стоит ли следовать венчурной моде на какие-то отдельно взятые технологически сегменты? «У «модных» инвестиций всегда одна проблема – успеете ли вы развить проект и выйти из него раньше, чем он выйдет из моды», – предостерегает Артем Юхин. В целом же и в стратегиях выхода из проектов произошли серьезные изменения. С накоплением опыта венчурные капиталисты и стартаперы обрастают и средствами, и связями, а если они серийные предприниматели, то новые стартапы финансируют за счет собственных средств, бизнес-ангелов и круга знакомых. «К венчурным фондам теперь идут, имея более продвинутую фазу развития стартапов, – отмечает тенденцию Алексей Ковш. –  Это позволяет основателям продавать доли в компаниях за более высокую цену, избегая размытия собственной доли. Для фондов это означает снижение уровня возврата инвестиций на выходе. По сути, сейчас венчурники сами охотятся за интересными проектами».При этом такой механизм, как вывод объекта инвестирования на IPO, по-прежнему не пользуется большой популярностью, хотя показывает восстановление. «Количество выходов на IPO компаний с участием венчурного капитала во втором квартале 2010 года впервые с 2007 года выросло в два раза, что является многообещающим признаком, но количество кандидатов на IPO, которые отозвали свои заявки, указывает на нестабильность рынка», – рассказывает Джессика Каннинг, директор по исследованию мировых рынков DowJonesVentureSource. В поисках менее хлопотного пути, чем IPO, венчурные капиталисты все чаще смотрят в сторону продажи проектов стратегам – тем более что Apple, Microsoft, Google, IBM, Oracle, Cisco, Intel и HP вместе с лидерами фармацевтической отрасли J&J, Pfizer и Amgen располагают $250 млрд свободных средств и краткосрочных инвестиций. Имея таких покупателей, можно и не думать об IPO – этих накоплений вполне хватит для создания аналога пузыря доткомов, что позволило бы с уверенностью говорить о повторяемости венчурных циклов.Нет медведей, кроме «единороссов». Остается вопрос, что будет с рынком венчуров, памятуя, что нынешнее десятилетие будет, по мнению большинства экспертов, медвежьим. «Совершенно не очевидно, что это период медвежьего рынка, – не согласен Андрей Мовчан, управляющий партнер «Третьего Рима», – скорее следует ожидать, что нынешняя монетарная политика и рост новых экономик должны привести к перелому через год-два и бурному инфляционному росту. Венчуры будут нужны. По словам Мовчана, вопрос скорее не в направлении рынка, а в том, кто на нем будет доминировать. «Госучастие становится трендом ближайшего будущего – идеологическая основа этого понятна: кажется, что прорывов в технологиях не достичь, если оставить процесс нежного взращивания ростков нового в грубых руках частного инвестора. На практике, конечно, все, что вообще выросло в мире из области прорывных технологий, выросло в грубых, но умелых руках капиталистов», – поясняет свою точку зрения Андрей Мовчан. Константин Фокин, специалист по бизнес-ангелам, на тему медведей и вовсе отшучивается: «В медведей не верю, если только «единороссов» не считать. Кстати, на флаге штата Калифорния – родины Кремниевой долины – я увидел тоже медведя. И если речь идет про этих медведей, то да – рынок будет медвежьим».