«Viberi» От РВК ждут большего
«Viberi» От РВК ждут большего
В прошлом году Российской венчурной компании (РВК) удалось существенно нарастить темпы инвестирования, однако участники рынка считают, что в ближайшее время от корпорации можно было ожидать и большего. В прошлом году РВК удалось продемонстрировать ощутимую динамику. В 2009 году, согласно отчетности РВК, темп инвестирования изменился незначительно – 1,3 млрд рублей против 1,2 млрд рублей годом ранее. Однако уже в 2010 году объем инвестиций удалось почти удвоить, доведя до 2,7 млрд рублей. По итогам 2010 года, общий объем инвестиций фондов с участием РВК за весь период существования корпорации превысил 6 млрд рублей.От семи фондов, ранее созданных с прямым участием РВК, в 2010 году поступило 44 предложения, из них одобрены 17 проектов, говорится в материалах РВК. Пять из них были запущены в конце 2008-го – начале 2009 годов. «Фонды второй волны прошли период входа на рынок, анализа первоначального предложения проектов, поиска партнеров, свершения первых сделок и вышли на стабильную операционную деятельность, – говорит директор департамента программ и проектов РВК Андрей Введенский. – Одна-две сделки за начальный период – это уже существенно для фонда, а сейчас в портфеле каждого из фондов второй волны уже по 3–5 проектов».В то же время в один только вновь созданный Фонд посевных инвестиций (ФПИ) венчурные партнеры подали 130 инвестиционных заявок, из них отобрано 20 проектов. Всего в портфелях фондов РВК на конец 2010 года насчитывалось 58 компаний – то есть почти две трети проектов поступило в течение последнего года.В 2010 году представители РВК также были введены в попечительские советы 22 региональных венчурных фондов инвестиций в малые предприятия в научно-технической сфере, созданных по программе Минэкономразвития. Всего этими фондами в 2010 году были одобрены 18 из 37 представленных проектов на общую сумму более 0,7 млрд рублей.Главным успехом 2010 года для РВК стал вывод фондом «ВТБ – Фонд венчурный» на IPO компании «Русские навигационные технологии», собравшей в июле 300 млн рублей за 18% своих акций. «С точки зрения истории, они уже вошли в учебники, это очень серьезный успех – и наш, и компании, прошедшей весь классический путь технологического венчура: посевное и ангельское инвестирование, формирование команды, стартапа, стадию собственно венчурных инвестиций и, наконец, IPO», – прокомментировал директор департамента инвестиций и экспертизы РВК Ян Рязанцев. Освоить за год всего 2,7 млрд рублей – это мало, от корпорации с бюджетом в 30 млрд рублей можно ожидать большего, считает руководитель «Центра инноваций Куликова» Вадим Куликов. Однако понятно, что в 2011-м и 2012 годах будет происходить ежегодное кратное увеличение объемов и основным инструментом для этого станут нишевые фонды, полагает он. Объем инвестиций определяется стратегией компании: если РВК намерена инвестировать имеющиеся у нее средства за 10 лет, то существующие темпы можно считать нормальными, если за меньшие сроки – то стоит ускориться, считает управляющий партнер фонда Almaz Capital Partners Александр Галицкий. «Тем не менее, рост неплох, стратегия расширена за счет нового инструментария, и у венчурного сообщества появилось понимание, куда движется РВК», – отмечает он.Биобум. Более половины проинвестированных в течение 2010 года средств (1,4 млрд рублей) у фондов РВК пришлось на медицину и фармацевтику. Из-за резкого увеличения в последний год доли медицинских проектов доля вложений в промышленное производство, ранее преобладавших в инвестициях РВК, по итогам 2007–2010 годов снизилась до 44%. Для существенного всплеска активности по биотехнологиям и фармацевтике есть субъективные и объективные причины, считает Андрей Введенский. Сразу два биотехнологических фонда РВК – «Максвелл Биотех» и «Биопроцесс Кэпитал Венчурс» – включились в операционную работу и совершили в 2010 году ряд сделок, при этом биотехнологии – капиталоемкий бизнес, поэтому средний размер сделки оказывается больше. Также на результат повлияли государственные программы грантовой поддержки и целевого финансирования: стало появляться больше проектов ранней стадии, и часть из них приходит в ФПИ. Главное же в том, что рынок входит в эпоху решений, интегрированных с биотехнологиями и фармацевтикой, полагает представитель РВК: если раньше это был «бум» информационных технологий, то сейчас есть все предпосылки, чтобы аналогичное место заняли биотехнологии, считает он. «Новые сферы приближаются к венчурному инвестированию: для запуска венчурного проекта нужно иметь возможность прогнозировать рост компании за разумный период, а 10 лет назад с биотехнологиями это было сложно», – согласен Александр Галицкий. Сейчас очевидно, что ближайшие 5–10 лет стоит ожидать прорыва в квантовых технологиях, создании новых материалов, развитии биотехнологий, полагает он. «Биотехнологии и экологичные «чистые» технологии стали главным трендом – сейчас об ориентации на эти направления говорят уже почти половина фондов Кремниевой долины. Так же, как однажды она из «Кремниевой» уже превратилась в «Программную», так сейчас она становится «Биотехнологической долиной», и в этом сегменте еще очень много места для всех», – говорит Вадим Куликов. Сейчас «Центр инноваций» ведет с РВК переговоры о создании посевного фонда «чистых» технологий объемом 2 млрд рублей. «РВК сильно влияет на формирование рынка, в сегменте биотехнологий как раз не хватало посевного инструмента, подход был несистемным, – продолжает Куликов. – Сейчас известно о формировании в России минимум трех частных венчурных фондов «чистых технологий», и они как раз могут стать покупателями проектов, развитых в нашем планирующемся посевном фонде».Однако успешное развитие одних отраслей не компенсирует нехватки проектов других направлений: не хватает проектов в энергетике, материаловедении, машиностроении. Мешает не только неготовность частных инвесторов играть «вдолгую», но и сложность выхода из такого проекта, поскольку рынок таких решений зачастую довольно узок: «В IT-секторе и биотехнологиях понятно, как и куда «выходить» – для этих же секторов критически важен рост заинтересованности со стороны крупных компаний», – считает Андрей Введенский.В то же время и с IT-сектором крупным инвесторам становится все сложнее. «Отрасль имеет низкий барьер для входа, он абсолютно интегрирован в глобальный бизнес, и дистанция до рынка у такого проекта минимальна, потому что онлайн-решения – это самый простой и дешевый транспорт, так что частные инвесторы не всегда нуждаются в привлечении партнера и готовы рисковать самостоятельно», – поясняет он. «Пузырь еще не лопнул, но надут: достаточно вспомнить инструментарии разработчиков от Apple и Google, и станет понятно – у простого программиста очень много возможностей, не нужно быть гением, чтобы заработать если не миллионы, то десятки тысяч долларов без всяких затрат на маркетинг, – согласен Вадим Куликов. – Так что сейчас в этом секторе могут быть востребованы максимум бизнес-ангелы». IT-сектор как был, так и останется быстро растущим, поскольку он меняет картину во всех секторах, возражает Александр Галицкий: то есть рост любого сектора невозможен без роста соответствующего направления информационных технологий, а значит, спрос на инвестиции в IT сохранится еще долго.В секторе IT есть инвестиционно привлекательные направления, где инструменты поддержки бизнеса со стороны государства будут работать, считает Введенский. Например, в этом году РВК намерена создать фонд, ориентированный на так называемые встроенные интеллектуальные системы.Что плохо лежит. В 2010 году в отраслевой портфель РВК добавились также два новых сектора – «строительные материалы» (34,8 млн рублей) и «альтернативные источники энергии» (300 млн рублей). Последнее явно связано с одним из зарубежных проектов РВК: зарегистрированный в Великобритании фонд Russian Venture Capital I LP объемом $10 млн создавался для участия в пуле инвесторов BrightSource Energy Inc. – крупнейшего мирового поставщика солнечных тепловых энергоустановок, уже на момент заключения сделки имевшего контракты на сооружение солнечных ТЭС общей мощностью 2,6 ГВт (для сравнения: мощность крупнейшей в России Саяно-Шушенской ГЭС составляет 6,4 ГВт).Второй проект – фонд Russian Venture Capital II LP аналогичного размера, не повлиял на соотношение между проинвестированными отраслями, поскольку сам стал частью более крупного международного фонда Institutional Venture Partners. Сейчас этот фонд управляет активами на $2,2 млрд, а всего за время существования проинвестировал более трехсот компаний, 85 из которых стали публичными – за участие в них фонд получил $5,5 млрд. Эти сделки интересны не только возможной финансовой отдачей, и участие в них продиктовано не дефицитом отечественных проектов. Дело в том, что в проекте BrightSource участвуют такие крупнейшие мировые инвесторы, как Morgan Stanley, Chevron, BP, Statоil, Alstom, и другого пути привлечь их к совместной работе практически не было. «Мы видим растущую заинтересованность международных игроков в поисках партнеров для работы здесь, и ни для кого не секрет, что одна из целей наших международных сделок – это демонстрация того, что в России есть компетентные партнеры для взаимодействия и соинвестирования», – говорит Андрей Введенский.Сделки хороши, однако РВК следует быть активнее на зарубежных рынках, считает Куликов. В кризисное время Россия оказалась одной из немногих, у кого есть средства на венчурные инвестиции, тогда как большинство рынков жалуются на дефицит. «Когда идет конкуренция не за проекты, а за деньги, нужно пользоваться возможностью скупать лучшие проекты, – уверен Вадим Куликов. – Есть сильные фонды, которые уже несколько лет не могут найти деньги, и один из доступных способов быстро нарастить портфель – предложить таким фондам совместное финансирование имеющихся у них проектов». Александр Галицкий полагает, что компании следует участвовать в любых фондах, имеющих стратегический интерес к России: к человеческим ресурсам, рыночной привлекательности страны или к инновационному капиталу. Также рыночную ситуацию можно использовать для обучения кадров, на нехватку которых жалуются все участники рынка. «Есть много идей, а команд нет. Кадры можно либо завозить, либо тренировать: например, вкладывать деньги совместно с крупными игроками и обучать кадры, вводя их в проекты в качестве членов совета директоров или наблюдателей», – поясняет он.Посевная оптимизация. В постоянном рассмотрении в Фонде посевных инвестиций РВК находятся более полусотни предварительных заявок. ФПИ сформировал за первую половину года сеть венчурных партнеров и существенно нарастил ее за вторую половину – до 75 компаний по всей стране. «Работа идет на уровне регионов и технологических кластеров, показавших свою состоятельность в Москве, Петербурге, Новосибирске, Томске, – говорит директор ФПИ Алексей Телешев. – В итоге мы имеем в портфеле посевного фонда уже 20 сделок – и это серьезный результат хотя бы потому, что до сих пор ничего подобного на российском рынке не было». И, по его словам, в фонде есть проекты, которые уже в ближайшее время покажут первые продажи на рынке.Сейчас в фонде работают над тем, чтобы «автоматизировать» – упростить и ускорить процесс инвестирования проектов с малыми объемами финансирования (3–7 млн рублей). Обсуждается возможность создания матрицы условий для проектов, по которой партнер сможет сам вычислять и сроки реакции фонда, и предельный объем инвестиций. «Мы упростили процедуру подачи. Теперь не обязательно присылать полную заявку, достаточно начальной презентации для того, чтобы инвестиционный комитет мог сказать: да, проект интересный, давайте двигаться дальше, – поясняет Андрей Введенский. – Чтобы каждый из партнеров мог заранее посчитать, где его место на рынке, какие ему шаги нужно конкретно сделать, на какие условия он может рассчитывать, и лишь после этого происходит более детальная проработка – бизнес-план, модели и условия соинвестиций». Сейчас первую реакцию от инвестиционного комитета можно получить в среднем в течение месяца.Оптимизируется процедура и для более крупных проектов: вложения разбиваются на транши. «Все сразу требуют денег на строительство завода, но первое, что надо говорить, проанализировав проект: вот 1–2 млн рублей, через три месяца принеси прототип и поставь его на стол», – рассказывает Андрей Введенский. Следующий шаг – 3–5 млн рублей, чтобы на них сделать первые продажи и обеспечить хотя бы начальный денежный поток. «Мы не требуем прибыльности на начальном этапе, а требуем бизнеса: прибыльность инвесторы помогут обеспечить, когда увидят перспективность проекта. Такая поступательная работа – это системное решение, в венчурном бизнесе все построено на траншах», – продолжает он.Затратное дело. Двадцать проектов за год в посевном фонде – неплохой, но недостаточный результат, считает Александр Галицкий: «Есть простая математика: успех в том, чтобы через пять лет в одном месте, как на Сэнд Хилл роуд в Кремниевой долине, одновременно были представлены 50 фондов. Пока же в России есть лишь не полностью загруженные фонды РВК, несколько частных игроков, включая Almaz Capital, робкие попытки иностранцев – и все, – поясняет он. – При этом средний посевной фонд совершает за год 10–15 сделок, венчурный – 2–5 сделок, фонд более поздней стадии – 2–3 сделки в год, и, соответственно, если учесть, что инвестируется одна из 30–50 компаний, подавших заявку, легко можно рассчитать количество проектов, необходимое для того, чтобы обеспечить работой те самые 50 фондов». За год РВК получила 130 посевных заявок, а должно быть 500–600 – даже если не сравнивать российскую систему с мировыми технологическими центрами, где предложение проектов исчисляется тысячами, уверен Введенский. Проблема – в отсутствии инфраструктуры, проекты испытывают сложности с вещами, не имеющими непосредственного отношения к развитию идеи, – с бухгалтерией, юридической поддержкой, патентной экспертизой, структурированием сделок. Причем у ряда посевных проектов масштаб настолько мал, что им совершенно невыгодно заводить для этих целей собственные подразделения. «На Западе этим обычно занимаются фонды при университетах, но у нас и фондов таких почти нет», – говорит Вадим Куликов. Не хватает и собственно практики организации и структурирования посевных проектов, и даже опыт, наработанный ФПИ за год, очень тяжело распространяется на других партнеров. «Мы передаем нашим партнерам организационные, юридические наработки, но не хотим навязывать условия сделки и говорить, что «мы только так работаем и никак иначе», – говорит Введенский. – На рынке есть единицы специалистов, умеющих структурировать венчурные сделки, а с учетом того, что законодательство слабо адаптировано к специфике венчурного бизнеса, каждая сделка становится уникальной». Частично решить эту проблему призваны созданные в конце 2010 года два кластерных фонда – биофармацевтический и инфраструктурный («БиоФонд РВК» и «ИнфраФонд РВК» соответственно). Поддержка венчурной инфраструктуры может быть бизнес-состоятельной, считает Андрей Введенский, так что РВК решила создать негрантовый инструмент поддержки таких сервисов и сервисных функций, а именно инвестиционный – когда компания готова инвестировать и делить с частными игроками риски по работе с такими компаниями. Причем, по его мнению, ряд сервисов будет востребован не только проектами, но и самими венчурными фондами.Особо проблемная ситуация на рынке биотехнологий и фармацевтики – практически нет сервисов, соответствующих международным стандартам, причем их не хватает не только венчурам, но и уже сформировавшимся компаниям, продолжает Введенский. «В России нет полноценных компаний, занимающихся клиническими исследованиями, в результате многие существующие идеи, несмотря на очевидную перспективность, пока неприменимы, – говорит Антон Москаленков из «Максвелл Биотех». – Также важно, чтобы идеи были патентно и юридически чисты: появление такой инфраструктуры позволит снизить риски не только биотехнологическим, но и любым другим фондам, причем не только на посевной стадии».Риски есть и у самих новых фондов. «Мы сейчас активно ведем переговоры с международными игроками, чтобы они приходили в эти фонды не только с капиталом, но и с компетенциями, – отмечает Андрей Введенский. – И еще более важна их клиентская база, потому что создание таких сервисов без начального набора заказов – это дополнительные риски, а то, что мы отстаем от стран-лидеров в этом секторе, это абсолютный факт». Инфраструктурные фонды – это не совсем венчурный проект: хотя риски и существуют, но нет необходимости создавать новые технологии, и спрос также прогнозируем, считает Вадим Куликов. РВК призвана не только работать с венчурными проектами с целью получения прибыли, но и создавать инструментарий для развития всего рынка, и этим в первую очередь должно заниматься именно государство, уверен Александр Галицкий. Сделки по биотехнологическому инфраструктурному фонду пока не закончены, результаты контактов и планируемые на их основе цифры РВК обещает озвучить во втором полугодии 2011 года. Что же касается сделок по инфраструктуре, то, по предварительным оценкам РВК, их объем может в течение 2011 года приблизиться к 100 млн рублей.
Рубрики