«Viberi» Лица

«Viberi» Лица
«Viberi» ЛицаТимур Фарукшин:«Пиратство в крупном бизнесе имеет другие формы»Директор по консалтингу IDC Тимур Фарукшин считает, что главным драйвером снижения уровня пиратства в секторе бизнес-софта является уменьшение недолицензирования. Беседовал Олег МаксименкоТимур Львович, в каких секторах авторского права проводит исследования компания IDC и какие методики при этом используются?– Измеряется пиратство на рынке программного обеспечения: бизнес-софта и для домашнего использования. Сюда входит вся тиражная продукция, кроме той, которая выпущена по индивидуальным заказам.Методика достаточно проста. Мы отслеживаем объемы продаж компьютеров и программного обеспечения в стране путем опроса продавцов. Нам известно количество компьютеров, проданных за последний год, и величина парка вычислительной техники, сформировавшегося за несколько лет, за вычетом естественной убыли.Кроме того, отслеживается объем продаж программного обеспечения, измеряемый в деньгах, поскольку в штуках эту продукцию считать достаточно сложно. Далее IDC опрашивает конечных пользователей с целью узнать, какое количество программных продуктов ставится на один компьютер в среднем за год.Какой доверительный интервал у тех значений уровня пиратства, которые вы приводите?– По России мы опрашиваем каждый год 2-3 тыс. предприятий. Домашних пользователей больше: 3-5 тыс. Год на год не приходится. У этих выборок хорошая репрезентативность, эту работу выполняют профессиональные агентства типа ВЦИОМ, которые пользуются отличными омнибусами. Вся эта часть дает совокупную ошибку на превышающую 3%. Погрешность также кроется в методике расчета. Но математически ее оценить довольно сложно – она зависит от кучи факторов.Сильной же стороной IDC является то, что одна и та же методология используется из года в год во всех странах. Мы можем ошибаться в абсолютных величинах, но тенденция определяется точно.В любом случае общая погрешность должна быть не менее 5%. Тогда как США определили, что за год у них уровень пиратства снизился на 1%? Такое изменение невозможно зарегистрировать – оно находится на уровне шума. – Вы, конечно правы, 1% – это ниже уровня погрешности…Ваших исследованиях учитываются две категории пользователей?– Да. Домашние и корпоративные.Вы разделяете как-то эти две категории?– Внутри при подсчетах, конечно, они разделяются. Потом объявляется консолидированное значение.Так вот. Получается какой-то средний параметр. Скажем, в год на среднем компьютере делается 5 инсталляций. При этом понятно, что на часть компьютеров вообще ничего не ставится, на часть устанавливается 10, а в среднем получается 5.После этого мы смотрим, сколько софта продано и сравниваем с тем, сколько установлено. Получаем некую разницу, которая и характеризует уровень пиратства за год. IDC в данном случае пиратством называет не соотношение всего установленного в стране ПО к той части, которая установлена легально. Пиратство в нашем понимании – это соотношение нелегального и легального софта, установленного за отчетный период.Из этой методологии следует, что финансовый кризис не обязательно является фактором, способствующим повышению уровня пиратства. Просто будет меньше продано компьютеров, меньше установлено копий на них. То есть в абсолютных величинах что-то может поменяться, а в соотношении легальных и нелегальных инсталляций все может остаться по-прежнему или даже улучшится.Видимо, это касается корпоративных пользователей. Так как у нас в стране бизнес чем дальше, тем больше «отбеливается» – уже намного больше 50% предприятий находится в «белой зоне» – то нет никакого резона подставляться и рисковать из-за ерунды. В принципе, для корпорации затраты на ПО погоды не делают. Вы поправьте, если я ошибусь, но, на мой взгляд, если компания не способна оплатить софт, то не понятно, что вообще на рынке делает.– Согласен. Еще десять лет назад, когда мы говорили, что практически весь софт у нас пиратский, тогда соотношение зарплаты и стоимости ПО было совсем другим. Проще было нанять еще 5 человек, чем поставить легальный Windows или Office. Сейчас это достаточно сравнимые величины и, действительно, компании реально опасаются, что использование нелегального софта может повредить бизнесу. Возникают бизнес-риски, связанные с использованием нелегального софта.Я думаю, что факторы, которые влияют на картину с пиратством, в первую очередь верны для малого и среднего бизнеса. Хотя крупный бизнес тоже вносит достаточно весомый вклад в пиратство. Но там просто другие причины – не столько экономия средств, сколько неразбериха с тем, что установлено на компьютерах. Потому что, во-первых, существует в достаточно большом объеме унаследованное ПО. Ведь имиджем законопослушных граждан наши предприниматели озаботились относительно недавно. А парк компьютеров, особенно в провинции, может быть достаточно древним. И что там установлено, не знает никто – инвентаризация софта никогда не проводилась.То есть это одна из причин, почему у крупных предприятий может стоять пиратский софт?– Да. Сейчас одно из направлений деятельности крупных производителей ПО –управление программными активами. То есть, помощь крупным заказчикам в инвентаризации, установленного ПО. Возможно, многие вещи используются нелегально, но они могут быть объективно и не нужны предприятию. Можно от них безболезненно избавиться, а для других функций подобрать лицензионную программу, более выгодную, чем покупка коробочного продукта отдельно на каждый компьютер.Существует также проблема недолицензирования. В частности, на крупных предприятиях, где имеются большие конструкторские бюро. Система автоматизированного проектирования высокого уровня – САПР стоит очень больших денег. Каждое рабочее место может обходиться в десятки тысяч долларов. И часто производители САПР закрывают глаза на то, что их системы на части рабочих мест установлены без лицензий, понимая, что со временем права будут приобретены.Почему так происходит?– Не поставить САПР на определенное количество мест конструкторское бюро не может. Иначе у него не хватит ресурсов для разработки. И сразу оплатить все лицензии тоже не в состоянии – нет средств. Поставщики это понимают и закрывают глаза. Официально они с пиратством борются, но с крупными заказчиками предпочитают работать индивидуально. Понятно, что за такие нарушения можно засудить. А с другой стороны – зачем это делать? Поэтому в крупном бизнесе тоже существует пиратство. Оно просто имеет другие формы.Я правильно понимаю, что даже если имеется «джентльменское соглашение» между пользователем и производителем, установленные неофициально копии вы относите к категории пиратских?– Конечно. Но это крупный бизнес. К нему подход индивидуальный. В среднем бизнесе уже существуют проверки, которых все боятся. А когда в малом бизнесе два ларька, то я не думаю, что у производителей софта есть какие-то серьезные рычаги влияния на такие предприятия.Известны случаи, когда и в малые предприятия приходили проверки. Хотя, как правило, их стороной обходят. Учитывая общее число проверок, у того же BSA их не более 1000 в год – для России не очень большое количество, и соотнеся с общим количеством предприятий, мы увидим, что просто нет сил глобально проверять малый бизнес…Поэтому он сидит спокойно…– Относительно спокойно. Для малых предприятий риск проверок на предмет использования нелегального софта пока небольшой.Кстати, у Microsoft был интересный ход. Они заказали нам исследование по малому и среднему бизнесу, в ходе которого измерялось, на сколько у компаний, которые использует пиратский софт, компьютеры чаще простаивают из-за сбоев. Мы опрашивали примерно 300 «белых» и столько же «черных» предприятий и выяснили, что у тех, кто использует много пиратского софта, в 2,7 раза чаще возникают проблемы с вычислительной техникой. А это влечет за собой потери рабочего времени и денег.Нельзя, конечно утверждать, что более частый отказ компьютеров является прямым следствием использования пиратского софта. Скорее это некий индикатор, свидетельствующий о несерьезном отношении компании к информационным технологиям, отсутствии политики безопасности и технологии управления ПО. Все это ведет к неразберихе и, в конечном счете, к финансовым потерям.Хотя есть исследования, проведенные нашим американским офисом, изучавшим угрозы, скрытые в пиратском софте. Из разных мест скачивалось нелегальное ПО и проверялось на наличие вирусов. И выяснилось, что пиратский софт, особенно загруженный через интернет, часто содержит в себе всякую заразу. То есть этой опасностью пренебрегать все же не следует. Разумеется, ее нет в случае недолицензирования.А что происходит в домашних условиях?– В этом сегменте ситуация более неуправляемая. Большинство крупных производителей ПО, ориентированных главным образом на корпоративный сектор, пока никаких активных действий на этом участке фронта не ведут. Есть, конечно, еще производители игрового софта, которые в силу специфики своей работы зависят от розницы. Но, на мой взгляд, единственное средство, которое более-менее эффективно в борьбе с контрафактными компьютерными играми, – это снижение цены коробки до стоимости пиратской копии. Это начали делать еще в период кризиса 1998 года.Производители игр, тем не менее, утверждают, что это мало что дает. Себестоимость производства у пиратов и издателей отличается в разы. К тому же в последнее время бурно развивается интернет-пиратство. – Рынок домашнего софта в последнее время довольно быстро растет. При этом ситуация по количеству инсталляций схожа с корпоративным сектором, а уровень пиратства намного выше. Если, согласно нашим расчетам, в 2008 году уровень пиратства в среднем составил 68%, то в домашнем секторе он составил 90-95%, а в бизнесе – 40-50%, в зависимости от сегмента: в крупном бизнесе, может быть, всего 20%, а в малом близко к 70%.На домашние компьютеры легально инсталлируется Windows. А все остальные программы, за редким исключением, – пиратские. Игры, бывает, ставят лицензионные. Ведь пользователю часто все равно, какую игру ставить – «левую» или «правую» – главное, чтобы она была легко доступна. И, действительно, пираты предлагают более гибкие способы доставки софта. Даже когда еще не было широкополосного интернета «тяжелые» игрушки, занимавшие в оригинальном исполнении 3-4 CD-диска, подпольные издатели умудрялись впихнуть в 1-2 диска, что было гораздо удобнее. А стоимость была одна и та же.Вы как-то оценивали зависимость роста пиратства от распространения широкополосного интернета?– Это один из мощных сдерживающих факторов для легализации софта. Но количественные зависимости мы не выводили.Но зависимость есть?– Она несомненна. Пиратство как явление есть во всех странах мира, оно непобедимо просто принимает новые формы. В США главная беда – контрафактная продукция, которой у нас пока в таких масштабах нет. Там продается поддельный софт, который выглядит абсолютно также как легальный: копируется все, включая голографические наклейки. И цена такая же, как и у легального ПО. В корпорации такой продукт вряд ли попадает, а вот домашний пользователь может и не осознавать, что он использует.С точки зрения американского гражданина легальный MS Office в России стоит недорого – около $100. А по соседству продается нелегальный – за 200 рублей. Даже у человека, для которого 3 тыс. рублей не являются проблемой, возникает желание достать кошелек и заплатить все-таки в 15 раз меньше. Вам не кажется, что производители ПО для домашнего пользования своими высокими ценами провоцируют пиратов?– Я не думаю, что производителям софта есть смысл конкурировать с пиратами в ценовом сегменте. Помимо образовательных программ, несущих просветительскую функцию, и силовых методов воздействия, должны быть максимально четко различимые преимущества использования легального программного обеспечения – поддержка, обновления и так далее. Человек должен понимать, почему он платит 3 тыс. рублей, а не 200. И для него это должно быть важно.Широкополосный интернет, с одной стороны, является драйвером использования нелегального софта, но с другой – он дает возможность производителям легального ПО предлагать пользователям какие-то сервисы, которые ранее были недоступны.Широкополосный интернет дает возможность производителям не только сервисы предлагать. Это еще дополнительный канал продаж. – В том числе и это…Если пользоваться этим инструментом, то можно упростить цепочку сбыта и уменьшить тем самым конечную стоимость продукта– Согласен. По массовым видам софта его стоимость при проходе через каналы реализации увеличивается в среднем вдвое. Мы считали. В то же время производителям наиболее интересен наш корпоративный рынок, нежели домашний. С предприятиями намного проще работать. И в этом сегменте фактор удешевления за счет ликвидации канала продаж не работает. Должен быть системный интегратор или дилер. Заказчик согласен, чтобы было дороже, но зато он избавляется от головной боли. А производитель софта должен давать своим партнерам, которые занимаются внедрением, заработать еще и на лицензиях.Домашний сегмент еще очень темен и дремуч. Все ждут, кто это начнет делать. Наверное, как обычно, Microsoft. По крайней мере, им ресурсы позволяют. Но пока даже эта корпорация воздерживается от активных действий на рынке домашнего ПО.