Рубрики
Статьи

«Viberi» Лица

«Viberi» Лица
«Viberi» ЛицаОн работает в аудите 12 лет. Причем в одной компании — КПМГ, куда пришел на последнем курсе университета и где дорос до статуса партнера. При этом за такой срок умудрился не потерять интерес и не устать от работы.Интервью с участником проекта «33 перца-2010»Антон, социологический факультет МГУ – оригинальный выбор для 90-х, когда казалось, что осталось всего две профессии. Любите нестандартные решения?- Мне социология казалась весьма перспективной специальностью. Хотя тогда я плохо разбирался в местной моде на профессии: только что вернулся из Америки. В 1993-м по программе Конгресса США попал в Штаты, и год проучился там. Потом несколько раз ездил туда на длительные стажировки уже во время учебы в университете. Тогда у нас начинались «лихие 90-е», и Америка воспринималась мной как запасной аэродром. Позднее понял, что социология – наука весьма абстрактная, со сложным дальнейшим применением, и потому во время американских поездок стал параллельно изучать экономику и финансы. Но вуз окончил благополучно и даже защитил диссертацию на тему «Социально-экономические аспекты управления нефтяных компаний». Она смежная, формулировалась с учетом американского опыта и работы в КПМГ. Чему вы научились в Америке? — Самостоятельности. И узнал, что в двух странах принципиально разные системы образования. И изучают там не то, что у нас. В чем разница? Российская школа направлена на создание хорошей базы по нескольким фундаментальным направлениям. Американская школа учит людей общаться, находить общий язык в разных культурных, социальных группах, потому что в обычные школы там ходят люди разных социальных слоев. Я, например, учился в школе на юге, где подавляющее большинство ребят были чернокожими. Мироощущение у них другое, хотя меня они как-то по-особенному не воспринимали: как всех белых. Причем не было ни вражды, ни напряженности, просто чувствовалось, что люди из разных культурных сред. И они не пересекаются нигде, кроме как в школе. Американская школа давала в этом плане людям возможность пообтесаться. Когда я сейчас интервьюирую людей при приеме на работу, понимаю, что наши вузы не дают того, что могли бы дать.Вы про максимально не прикладной характер образования? — Да, в российских вузах дают некую фундаментальную базу, а нужна ли она – большой теоретический вопрос. Не факт, мне кажется. В американских университетах две сильные вещи. Во-первых, там дают общий кругозор. На всех специальностях читаются курсы по истории искусства, литературы, религии. Во-вторых, специализация преподается без отрыва от будущей работы. Это прикладное образование, направленное на то, чтобы обеспечить «продаваемость» выпускников. Вузы заинтересованы в том, чтобы как можно больший процент выпускников на выходе нашел хорошую работу. Там это главный показатель качественности университета. У нас вопросам самовыражения, самопрезентации, составления резюме, общения не уделяется должного внимания. Есть некая техническая зацикленность. И, что показательно, качество приходящего на собеседования народа в целом не улучшается с годами. Хотя и не ухудшается. У нынешних выпускников есть ярко выраженные особенности?- Для них основной ориентир – получить как можно быстрее и больше денег. Хотя, конечно, это проблема общества и социума. Протестантского элемента в нашей культуре нет – представления о том, что надо много работать, а потом что-то получить. Как сказал премьер, нужно мотыжить свой участок каждый день. Этого нет. Люди стали  материально ориентированы, зациклены на внешних атрибутах: деньгах, одежде, машинах, телефонах. Возвышенности больше нет, все очень приземлено. Но этот материализм не сопровождается качеством материала. Учеба многими ребятами, особенно тем, у кого в семье материальный достаток, воспринимается как развлечение.Какие качества вам бы хотелось видеть в соискателях?- Главное, чтобы человек сумел сформулировать, что он о себе думает, кем он себя  видит. По нынешним временам это большая редкость. Сегодняшняя культура, телевидение, информационный фон дают человеку такое направление, что ему сложно самоидентифицироваться, посмотреть на себя со стороны, определить свои достоинства, недостатки, сказать, что я буду делать дальше и главное – зачем. Почему вариант с запасным американским аэродромом не сработал? И как устроились в КПМГ?- Когда я окончил вуз, понял, что в России больше возможностей. После кризиса обстановка начала стабилизироваться. Все плохое уже случилось. Перспективы стали более понятны. В КПМГ попал случайно: забрел на соседний экономфак, а там висело объявление о наборе. Это было на последнем курсе. Пришел, протестировался, прошел. Тогда тесты, как мне кажется, были проще, правда, сейчас к ним легче подготовиться: нет недостатка в информации. И тогда не было таких больших наборов, а конкурс был серьезный. Набирали всего 20-30 человек. Стал ассистентом аудитора с зарплатой $1,2 тыс. Для 1998 года очень приличная цифра и хорошая мотивация для выпускника. Рынок аудита в России тогда только набирал обороты. Начал работать на нескольких проектах, на которых, что интересно, работаю и сейчас, правда, в другом качестве. Аудиторы, как известно, самые главные путешественники по России. Посмотрели страну? — Поездил много, но не так, как другие ребята. Потому что работал на проекте в центральном офисе «Лукойла», и это занимало много времени. Первую поездку помню отлично. Это был город Котельнич Кировской области. Нас заселили в гостиницу без горячей воды, на улице – зима, минус 25, из окон дует. В команде – одни девчонки. Пришлось проявить лидерские качества и сказать твердо: «Мы здесь жить не будем». А что делать дальше? Пошли на аудируемое предприятие – нефтебазу, попросили найти квартиру. Девчонкам квартиру нашли, а я поселился на территории предприятия в доме у заправщицы. Потому мы все дружно заболели. Так что это были прекрасные две недели. Что-то с тех пор изменилось в лучшую сторону с точки зрения инфраструктуры в регионах?- Ситуация в регионах сейчас – это небо и земля по сравнению с тем, что было тогда. По крайней мере, в крупных городах. Хотя любят говорить, что за переделами Москвы никакой жизни нет, ничего подобного. Людям, видимо, не с чем сравнивать. Самое сильное впечатление тогда было – какой ужас, в каком плачевном состоянии пребывает страна. Приходилось жить в архивах, в банях, потому что просто не было других мест. Сейчас в любом городе-миллионнике есть приличная гостиница, появились рестораны, магазины, люди стали лучше одеваться. Тогда контраст между красотой страны и тем, как бездарно она управляется (во многом – и до сих пор), был поразительным. И отношение людей к некоторым вещам меня продолжает удивлять. Необязательно, чтобы везде было богато, хотя бы прилично, чисто. Можно начать с дома, с подъезда. Но ментальность менять сложнее всего. И когда говорят о модернизации, понимаю, что технологии и ноу-хау не помогут, прежде всего, в головах что-то должно произойти, поменяться. Когда пришли в КПМГ, ставили себе цель – дорасти до партнера?- Нет, о настолько долгосрочных перспективах не задумывался. Вообще, согласен: если хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах. Как удалось? Сыграла роль совокупность обстоятельств: рост рынка, нахождение в нужном месте в нужное время. Плюс – я хорошо делал свою работу, знаю свою специфику: нефть и газ, электроэнергетику. Тот опыт и знания, которые у меня накапливались, в сочетании с удачей и определили многое. Как профессионал, очень многое получил, долгое время работая с компанией «Лукойл». По сути, я развивался вместе с их бизнесом. В конце 90-х это была одна компания, сейчас – транснациональный холдинг мирового уровня. Сейчас занимаюсь их международными предприятиями. Добыча и сбыт охватывает уже стран 50. Но мое самое серьезное достижение – что я с удовольствием иду на работу и с удовольствием ухожу домой. Когда в обеих сферах – порядок, значит, все хорошо и правильно. Нефть и газ сами выбрали?- Нет, в этот сектор попал случайно, но сразу же. И остался. Познавал специфику опытным путем. Пользовался преимуществом сетевых компаний: всегда можно кому-то позвонить и проконсультироваться. Потому что всегда кто-то что-то похожее уже делал. Что изменил кризис? — В 1998-м цена на нефть упала до $8 за баррель и не было средств платить по обязательствам, то, по крайней мере, не было общемирового кризиса, финансы были доступны. В 2008-м цена грохнулась, пусть и не до критического уровня, но ликвидность исчезла. Нефтяники были вынуждены резать инвестпрограмммы, которые они закладывали под более высокую цену. А это по цепочке прокатилось по всей экономике. И по аудиторской отрасли тоже ударило, но, правда, не столько по аудиторской составляющей, сколько по консультантам. Наши заказы на момент наступления кризиса были законтрактованы. А вот многие консультационные проекты, особенно долгосрочные, сразу зарезали. До нас дошло с оттяжкой. Когда пришло время говорить о новых контрактах, деньгах и объемах, мы, конечно, почувствовали кризис. Но, благо, тогда уже было более-менее понятно, что на рынке происходит. Параллельно с работой получали дополнительное образование?- Все необходимые аудитору сертификаты у меня есть: американские, английские, российские. ACCA, CPA, российский аттестат аудитора. Компании, которыми я занимаюсь, готовят отчетность по разным стандартам – поэтому надо знать все, что только возможно. Наличие сертификатов – это то, что ты можешь предъявить любому человеку, с тобой не знакомому. Если завтра война, голод, разруха, надо иметь тот набор навыков и знаний, который позволит заработать на кусок хлеба. Почему вы не сделали классический ход – из аудита в индустрию? — Рассматривал разнообразные предложения, но во всем нужно руководствоваться целесообразностью. И не находил ее на разных этапах своего развития. Главная причина – понимал, что переход в одну компанию существенно сужает кругозор. Здесь ты можешь сравнивать, даже несмотря на узость направления, все равно у нефтяного рынка одна специфика, у газового – другая. Электроэнергетика – вообще новый, интересный, неизведанный рынок после прошедших реформ. Так что поле у меня, может, и узкое, но оно гораздо шире, чем было в одной компании. Не думали уехать за границу? Какие у вас личные цели?- Представить, что уеду за границу, могу. Если поеду, то внутри нашей сети. Она обширная, направлений много. Возможность такая в компании есть. Но, с другой стороны, я и так много езжу за границу, и по работе, и в частном порядке. 50 стран, наверно,  посетил. Что касается долгосрочных целей, то начал задумываться о пенсии. В плане того, на что и где жить. На пенсии хочется жить в теплом месте, потому что у нас климат ужасный и экология плохая. А в личных планах на этот год – посещение Южной Америки: Перу, Боливии. Там интересно, там инки. Выгорания нет? — Мне всегда казалось, что к работе надо относиться спокойно, без фанатизма. Я об этом  сотрудникам постоянно говорю. Жертвы не нужны ни в каком деле. У нас здесь не реанимация. Да, есть конкретные сроки, но все это вопрос переговоров. Бизнес работал до нас, и будет работать после нас. Беседовала Маргарита Удовиченко