«Viberi» Лица

«Viberi» Лица
«Viberi» ЛицаИзвестный в Рунете деятель, основатель РОЦИТ и РИФ, в интервью «Выбери!by» рисует психологический портрет тех, кого называют бизнес-ангелами и рассуждает о необходимости последовательной стратегии в развитии инноваций.Андрей Юрьевич, у нас сейчас представители власти всех уровней наперебой говорят о необходимости инноваций, модернизации экономики и т.д. Так сказать, модная тема. Чем это можно объяснить?- Любая страна, претендующая на ускоренное развитие, в тот или иной момент сталкивается с необходимостью обеспечения инновационной составляющей. Возьмите любой пример.Индия нуждалась в изменении характера своего участия в мировом разделении труда. Она находилась на стадии не просто роста, а реорганизации, и там была принята мощнейшая программа поддержки отечественных предпринимателей. И что очень важно, поддержка оказывалась тем, кто создавал продукты, пригодные для международного распространения, для сбыта за рубежом. И они добились успеха. За последнюю четверть века Индия стала мировым гигантом в области экспорта интеллектуальных услуг.Израиль. Шестьдесят лет назад — это верблюды, кибуцы и армия, сейчас — одно из ведущих хайтек-государств. Ну, в своих масштабах, конечно, в масштабах того, что могут сделать 6,5 млн человек. У них была принята своя программа — по спонсированию любого предпринимателя, который хочет начать свой бизнес. Результат выполнения долгосрочной государственной политики в этом направлении теперь очевиден.И мы сейчас видим, что Россия осознала себя на мировой арене как поставщика сырьевых ресурсов с огромными запасами, но чрезвычайно малой нормой прибыли. И было принято стратегическое решение: мы будем развивать инновационные технологии. Это принципиальное решение принято где-то на рубеже веков, то есть срок его давности еще очень мал. И в течение этого незначительного срока мы уже наблюдаем потрясающую ситуацию, когда сначала создают РВК, как инструмент, с помощью которого государственные деньги через частные инвестиционные фонды должны попадать к талантливым предпринимателям, а буквально через полтора года РВК сворачивают голову под тем предлогом, что «вы, гады, все деньги в банки положили» и т.д.Нелепая ситуация! Создание РВК было симптоматичным явлением, многие инвесторы увидели в этом изменение отношения государства, но это явление, не набрав еще инерции, почти сразу же было дезавуировано самой властью.Но при этом вы допускаете, что там имелся простор для коррупции?- Конечно.И все же считаете создание РВК положительным явлением?- Абсолютно. Понимаете, нигде в мире не было такой ситуации, когда крупные государственные инвестиции обходились без той или иной степени нецелевого использования. Коррупция в этом смысле — уже в исторической ретроспективе — оценивается как признак поддерживаемого государством мощного роста. Возьмите хотя бы создание боевого флота Британской империи. Как тогда воровали! Один фрегат строили по цене двух линейных кораблей — об этом можно почитать в работах Ларисы Пияшевой. А вот противоположный пример Оттоманской Порты. Там с коррупцией боролись ужасающими мерами, но коррупция не исчезла, а прогресс почему-то застопорился. Коррупция существует просто потому, что есть движение государственных средств. И вы все равно будете иметь коррупцию, даже если эти средства направляются всего лишь на ремонт дорог и другие текущие нужды.И вот теперь посмотрите на нас. Потенциал у России — сумасшедший. У нас по-прежнему одна из лучших систем образования в мире. Несмотря ни на что, мы генерируем большое количество талантливых и хорошо образованных молодых людей. К этому потенциалу просто необходимо «приладить» новую генерацию предпринимателей, способных создавать и развивать бизнес, при том уровне рисков, который сейчас сложился в России. Если этим предпринимателям обеспечить благоприятные, или хотя бы постоянные, условия, лет через двадцать наши качественные результаты даже не пришлось бы сравнивать с Израилем или Ирландией.Что нужно сделать, чтобы создать соответствующие условия? — Ответ прост: нужно сделать так, чтобы занятие предпринимательством стало более выгодным и менее рискованным. В Индии, например, пошли по пути налоговых льгот, чтобы предприниматели могли зарабатывать больше денег именно в том секторе, который был признан стратегическим, а в Израиле стремились сделать так, чтобы у начинающего любое новое дело было меньше рисков. Главный механизм израильских инноваций – инкубаторы, специфическая форма технопарков. Инициаторы проектов, которые туда попадали, получали оплаченные государством бухгалтерские услуги, услуги по бизнес-планированию, подготовке бизнеса к сертификации на соответствие международным стандартам качества, офис-менеджмент и т.д. Они сделали так, что предприниматель в течение нескольких лет мог заниматься только самым главным своим делом, не отвлекая силы и ресурсы на административные вопросы, так как государство признавало сам факт появления у него нового проекта полезным и интересным. На каком-то этапе они выходили, конечно, из технопарков, выполнив наложенные на них требования и ограничения, как определял принятый в этой стране механизм реализации государственных задач.Но технопарки в нашей стране начали создаваться еще в начале 90-х годов… — Совершенно верно. Это был шаг в правильном направлении. Но мы, к сожалению, нечетко определили, в чем же, собственно, ценность технопарка для предпринимателя. Чаще всего получается так, что технопарк — это всего лишь место, где тебя задешево пускают, то есть если в городе ты бы арендовал, условно, за $400, то в технопарке — за $100. Это хорошо, но это только буква «а». А нужно еще несколько букв. Начинающий предприниматель, естественно, боится внешних рисков, а еще и не знает, как вести бухучет и как организовать другие бизнес-процессы. Не знает просто потому, что никогда этого не делал.Но какая-то все-таки польза от технопарков есть?- Да, конечно, плюс хотя бы в том, что они привлекают внимание к проблеме. Более мощным ходом было, безусловно, создание РВК. Почему? Инвестор не любит рисков точно так же, как и предприниматель. Инвестиционный капитал ищет надежные решения, ему всегда проще вложиться в «Газпром», чем в маленький стартап — хотя бы потому, что «Газпром» не погибнет, поэтому инвестор все вложенные деньги потерять не сможет. А вот созданием РВК, на наш взгляд — это не только мое мнение, я говорил по этому поводу со многими инвесторами, — государство как бы сказало: «Мы готовы разделить ваши риски по инвестированию в начинающие бизнесы». Всякому венчурному фонду, который готов вкладываться в инновации, государство было готово добавить половину от объема инвестируемых средств. Хорошо придумано! Прекрасная штука!Риски снижаются в два раза?- Ну, не точно в два, но все же! Ну, как водится, это было обставлено некой бюрократической процедурой, не всегда удобной. Но появился рабочий инструмент, а это очень важно! И важно само отношение государства.Однако прошло полтора года. Известный сюжет с проверкой прокуратуры остановил деятельность РВК. Пертурбация со сменой руководства заняла полгода.Что все это время происходило? Инвестиционный рынок ждал, когда (и если) поступят государственные средства, а этого не происходило, так как финансы РВК были заблокированы. Фонды, которым государство обещало добавить половину, получили команду: «Стоп, ждите, мы тут будем разбираться». После первоначальных звонких заявления, это интерпретировалось инвестиционным сообществом как непоследовательность в осуществлении стратегии. Извините, что я об этом много говорю, но это пример именно того, что мешает поднять существенные инвестиционные ресурсы на развитие российских бизнесов. Новое руководство РВК, наконец, приступило к работе, надеемся на позитивные изменения, но, в первую очередь, хочется чтобы это стало долгосрочным проектом государства.Ну, насчет государственной политики все понятно. Но ведь в таких условиях все-таки появляются люди, которые готовы вкладывать свои деньги в стартапы. И я знаю, что вы работаете с такими людьми. Кто они?- Есть хорошее французское слово «антрепренер», которое в русском языке почему-то относится к владельцам цирков. Поэтому мы используем другое слово — «предприниматель». Это — психологический феномен. Это особенность человека, который заинтересован создавать и открывать что-то новое. Согласно американской статистике, предприниматель в течение своей жизни в среднем шесть раз начинает новый бизнес. Это не значит, что его бизнесы безуспешны, и он их бросает. Просто жизненный цикл любого бизнеса описывается кривой затухания. Вот я, например, сколько-то бизнесов за свою жизнь создал — свои шесть — после чего мне стало интересно заняться инвестиционными проблемами. В свое время я сам искал инвестиции и много из-за чего перестрадал. Бывало, сердился на инвесторов, а потом понял, что они просто делают свой бизнес. Я просто не знал всех правил, поэтому у меня были существенные неудачи. А когда разобрался, то понял, что это сам по себе хороший бизнес — помогать ребятам, которые еще не знают всех ловушек, «терпеть пращи и стрелы яростной судьбы», как у Шекспира говорится.Впрочем, сейчас я выбрал для себя такую форму помощи, как консалтинг инвестиционных проектов. По многим причинам. Хотя бы потому, что у меня закончились свободные ресурсы, так как я вложился «в долгую», а выход еще не скоро. Но есть Паша Черкашин, Андрей Рябых, другие люди, которые способны увидеть инновационный потенциал, имеют какие-то свои средства и знают прекрасно, что вложиться в эту компанию, когда она уже встанет на ноги и разовьется, они не смогут. И тогда они входят в компанию в момент наивысшего риска. Наивысший риск — наименьшая цена входа. Обычная логика, а сидовое («посевное», на стадии идеи – «Выбери!by») инвестирование — просто такой вид заработка.А у вас имеются хотя бы приблизительные оценки того, сколько в России людей зарабатывают таким образом, и каков совокупный объем их инвестиций?- Мне не известны достоверные источники такой информации. Мы можем попробовать вместе поугадывать. Например, СБАР (одна из крупнейших сетей бизнес-ангелов –« Ф.») за год «переваривает» 10-20 проектов. Но СБАР, на мой взгляд, — это явление довольно локальное, московское, в основном. Теперь давайте так прикинем: очень часто бизнес, который существует в стране, наполовину делается в Москве. То есть за пределами Москвы ассоциациями, которые аналогичны СБАР, делается примерно столько же. Получается, максимум, 50 проектов в год. Но главное делается не ассоциациями, а теми предпринимателями, которые верят в идею другого. Таких гораздо больше. Я думаю, что в Москве они делают раза в три больше, чем СБАР.Итого 100-150 проектов в год?- Похоже, что так, если мы говорим именно о «посевной», начальной стадии. Отдельно следует учитывать различные, в том числе региональные, фонды поддержки малого предпринимательства. Этот инвестиционный поток оценить проще, цифры имеются в открытом доступе. А частные «ангельские» инвестиции, если учесть, что в среднем инвестиции начальной стадии не превышают $100 тыс. в один проект, можно оценить от $10 млн до $50 млн в год.Цифры весьма скромные. Что мешает развитию этой индустрии, если не трогать государственную политику в этой области? Есть какие-то объективные трудности — нехватка свободного капитала или, может быть, идей? — Ну, во-первых, даже такие объемы — очень серьезная помощь начинающему бизнесу. Кроме того, существуют крупные частные инвестиционные структуры, деятельность которых ближе по форме и масштабам к международным венчурным фондам — такие проекты есть у [Виктора] Вексельберга, [Михаила] Прохорова, [Алексея] Мордашова и др.Однако, на мой взгляд, главная проблема связана с отсутствием традиционной системы, или культуры, ведения бизнеса. Есть идеи и есть деньги, но носителям идей порою просто невозможно эти деньги дать. А тот, кто дает деньги, тоже зачастую обладает предрассудками, которые не позволяют нормально вести переговоры. У меня у самого в девяностые годы случалось так, что запуская бизнес и договариваясь с инвесторами, я, на самом деле, не полностью понимал, о чем мы договорились, хотя все документы были уже подписаны. А потом, например, обнаруживал, что инвестор продал часть моего бизнеса в другую компанию. Ему так надо было, и он имел право. К нему нельзя было предъявить претензии по форме, но по сути, это наносило ущерб тому бизнесу, который я вел. Многим предпринимателям мешает такого рода дремучесть.Но если мы хотим получить нормальный инвестиционный процесс, причем не так, как сейчас, когда все это носит характер счастливой случайности, то помимо повышения компетенций инвесторов и предпринимателей, нам нужна ясная стратегия государства. Да, формы типа СБАР должны развиваться, и технопарки-инкубаторы должны развиваться, но все это должны быть ячейки одной, сплетенной государством широкой сети. Если стратегия господдержки будет меняться каждые пару лет — лучше пусть никакой не будет, и мы расслабимся и смиримся с тем, что наши талантливые ребята уезжают в США, Израиль и т.д. Принята и декларирована какая-то стратегия — не трогайте. Пусть она хотя бы десять лет поработает. Вот это, я думаю, и стоит сейчас на повестке дня.Нам всем надо понимать, что поддержка инновационных усилий — это важнейший фактор будущего успеха для нашей страны. Нефть кончится, золото кончится, все — тленно. Нетленен только людской потенциал, потому что он возобновляется с нарастающим качеством. Если вы хороший умный предприниматель — вашим детям проще стать хорошими умными предпринимателями. Если вы — хороший умный руководитель страны — вы будете создавать благоприятные условия для развития нового бизнеса. Идем ли мы уже по этому пути — эта оценка, которая уходит за пределы видимого нами горизонта событий.Беседовал Александр ГоловинАндрей ЗотовРодился 11 декабря 1955 года в МосквеОбразование: Московский институт электроники и математики (1978), стажировка в бизнес-школе Duke University (1993). Кандидат технических наук.Опыт работы:2006 — н. в. — управляющий партнер ADJ Consulting.2003 — 2005 — вице-президент по стратегии Verysell Group.2000 — 2003 — член правления ИК «Веста Евразия».1996 — 2003 — совладелец нескольких IT-компаний, включая V6 Technologies; основатель Российского интернет-форума (РИФ, 1997) и учредитель Российского общественного центра интернет-технологий (РОЦИТ, 1996).1990 — 1996 — руководитель проектов, технический директор, вице-президент международных и российских компаний в области информационных технологий (Borland, Steepler и др.).Семейное положение: женат, трое детей.