«Viberi» К Западу через Северо-Запад
«Viberi» К Западу через Северо-ЗападВысокий потенциал развития экономики Северо-Запада России – не вопрос для дискуссий, а данность, представляющая определенный вызов, ответственную задачу для федеральной и региональной управленческих систем, уверен заместитель управляющего директора ИК «Ленмонтажстрой» . Он задается вопросом: государство-инвестор — поддержка или препятствие для частных инвестиций?Гений места Объективность инвестиционной привлекательности региона заключена в его сверхвыгодном географическом положении, развитом окружении в лице стран Евросоюза, инфраструктурной вовлеченности в один из наиболее передовых регионов – регион Балтийского моря. Высокие по меркам страны в целом накопленные социальные, научно-производственные и инфраструктурные ресурсы лишь создают необходимые условия для реализации инвестиционного потенциала Северо-Запада. Венчает эту благостную картину присутствие на территории региона Санкт-Петербурга как якорного мегаполиса с незыблемым статусом «европейской» столицы. Геоэкономические предпосылки благополучия Северо-Запада на фоне других регионов проявляются и в объективных экономических показателях. Так, регион демонстрирует большую, чем в среднем по стране, долю обрабатывающих производств в ВРП; заметно превышают средние показатели и такие «актуальные» компоненты регионального продукта, как строительство, транспорт и связь. Причем, этим количественным показателям не учитывают относительно высокого качественного уровня развития соответствующих отраслей. Близость Европы и эффективных зарубежных производителей не приводит к деградации Северо-Запада как промышленного региона и превращению его в морские ворота для импорта; напротив, предприятия региона все более ориентируются на сотрудничество с западными соседями. Диверсификация экономики региона определяет его самодостаточность и полноценный партнерский статус в отношениях с иностранными государствами.Северо-Запад не бедствовал в плане притока иностранных инвестиций и в 1990-е гг. Совместные предприятия и «дочки» иностранных производителей появлялись в регионе в немалом количестве. Иностранные инвесторы проявляли активность в приобретении предприятий в различных отраслях экономики региона. В условиях дефицита государственных средств частные, в том числе иностранные инвестиции в 1990-е гг. внесли заметный вклад в социально-экономическое развитие региона.Так случилось, что современный этап инвестиционного развития региона совпал во времени с периодом высоких экспортных доходов государства и бурного экономического роста страны – пресловутого «тучного десятилетия». В регионе были запущены крупные инфраструктурные проекты, в чем, конечно же, можно усматривать прежде всего заслугу государства и региональных властей. Иностранные инвесторы также более активно вкладывались с региональную экономику; стоит вспомнить хотя бы проекты в сфере развития автосборочного кластера в Петербурге и окрестностях. Однако здесь действия властей не принесли бы результата без активного встречного интереса западного бизнеса к региону – интереса, который в этот же период трансформировался из попытки использовать дешевую рабочую силу в стремление осваивать возросший и «дозревший» до привлекательного уровня потенциал потребительского рынка страны в целом и региона в частности.Внимание региональных властей к сфере прямых инвестиций за последние годы явно возросло; возросла и их активность в этой области. Однако влияние этой деятельности на фоне благоприятной экономической конъюнктуры и объективных преимуществ региона легко переоценить. И успехи, и неудачи региона в привлечении инвестиций и реализации инвестиционных проектов следует рассматривать в контексте ограниченности влияния региональных властей на экономические процессы. С одной стороны ограничены эти возможности объективно благоприятными геоэкономическими характеристиками региона, устанавливающими минимальную планку его инвестиционной привлекательности. С другой стороны они ограничены преобладанием федерального центра, этакой метафорической «Москвы», в управлении экономическими процессами на всей территории страны, в том числе и на Северо-Западе.Первый среди равных. «Провинциальность»Северо-Запада, равно как и любого региона страны, лишь отчасти имплементирующей принципы федерализма в область экономики и управления, нельзя отрицать. «Полустоличный» статусПетербурга и географические преимущества Северо-Запада усиливают его позиции среди регионов России, но не избавляют от периферийного статуса в экономических отношениях с центром. Диспаритет инвестиционного потенциала региона и его компетенций в принятии экономических решений в последние годы в некоторой степени нивелировался значительным потоком средств, перераспределяемых по воле «центра» на осуществление проектов на территории Северо-Запада. Однако вопросом остается то, насколько устойчивым можно считать такой механизм компенсации.Особенностью современной региональной экономической политики в России и ее отличием не только от «европейской» модели, но и от российского опыта 1990-х гг., является то, что политика эта реализуется не по пути регионализации, а, напротив, в условиях централизации и «вертикализации» государственного управления и экономики.Государство в основном в виде федерального центра на настоящий день является ключевым участником инвестиционного процесса в регионе.Ситуация преобладания государства в сфере инвестиций сложилась с начала 2000-х, когда введенные механизмы перераспределения возросших сырьевых доходов сделали федеральный центр основным администратором инвестиционных ресурсов. Примерно в это же время через административную реформу федеральный центр сосредоточил в себе большие чем ранее полномочия по перераспределению бюджетных средств для нужд периферии. Постепенно политическая близость к федеральному центру стала определять не только бюджетные возможности регионов, но и объем реализуемых на их территории федеральных инвестиционных проектов. По мере того, как центр наращивал свои финансовые возможности и инвестиционные отчисления, конкуренция регионов стала разворачиваться в первую очередь уже не за частных инвесторов, а за деньги государства. В этой иерархии Северо-Запад с его политическим капиталом и естественной приспособленностью для реализации инфраструктурных проектов вполне закономерно оказался на первых местах.Общие объемы государственных инвестиций в регионе, беря в расчет и непосредственное финансирование проектов, и предоставление кредитов государственными банками под «социально значимые» задачи, и инвестиции контролируемых государством компаний, значительно превышают прочие входящие денежные потоки. На фоне бурной инвестиционной активности государства все менее значимыми кажутся успехи частных, в том числе зарубежных инвесторов, которые все эти годы также наращивали объемы инвестиций в регионе. Вопрос в том, не вытесняет ли государство-инвестор государство-администратора, призванное обеспечивать благоприятные условия для эффективных инвестиций, а не быть их главным источником.История региональной экономической политики не дает однозначного ответа на вопрос, должно ли быть государство ассистентом или активным участником инвестиционного процесса. Масштабными инфраструктурными проектами в той или иной мере занимаются все развитые государства, впрочем не возвышая роль этих проектов над деятельностью по созданию условий для эффективных частных инвестиций и гармоничного экономического развития региона. Примеры эффективной региональной политики в развитых странах – это прежде всего результат обустройства инфраструктуры, а итог либерализации экономической жизни региона, зачастую решительных фискальных мер стимулирования инвестиционной активности компаний. Такое активное вмешательство центра в развитие периферии зачастую давало неплохой результат, однако не гарантировало от последующих падений. Яркий пример тому – Ирландия, в докризисное десятилетие демонстрировавшая феноменальные темпы роста национального продукта, потребления, инвестиций. Рецептом ирландского чуда было стимулирование частных инвестиций при поддержке властей в виде обустройства современной инфраструктуры (здесь речь шла о широком понимании термина, включившего в себя телекоммуникационную и социальную инфраструктуру). Предпринятые меры позволили Ирландии подняться сразу на несколько ступеней в рейтинге качества европейских экономик, однако гибкость региональной экономики проявилась в обоих направлениях: с приходом кризиса ВВП страны пережил драматическое падение.Теоретически оптимальный подход к региональной экономической политике предполагает роль государства как помощника, обеспечивающего необходимую инфраструктуру и условия для инвестиций. При явных попытках к применению европейского опыта наше государство пока является не столько помощником, сколько основным актором в инвестиционном процессе; частные же инвестиции, по признанию многих представителей власти, зачастую «приходят» параллельно телодвижениям государства. Само по себе обилие государственных и окологосударственных инвестиционных проектов после десятилетия инвестиционного вакуума – явление сугубо позитивное. При этом мировой опыт региональной политики сводится к формулировке «врачуй того, кто болен»: региональная экономическая политика развитых стран – это прежде всего политика выравнивания; в случае же Северо-Запада речь идет об одном из наиболее «здоровых» регионах. К тому же, коренная проблема государственных инвестиций – оценка их эффективности – практически нерешаема.«Врожденный порок» государственных инвестиций, как и любых других видов государственной деятельности – сложность оценки их эффективности. В любой стране чиновник по определению не может быть мотивирован исключительно экономической эффективностью реализуемых проектов. В условиях преобладания государства в экономике непрозрачность оценки эффективности чиновника – основная проблема системы госуправления – становится основной проблемой экономики. Проявлениями этой проблемы могут являться завышенная себестоимость проектов, политическая мотивированность экономических решений, и даже избыток инвестиций в результате конкуренции между представителями и органами власти. Большой соблазн подмены понятий для чиновника заключается в оперировании абсолютными цифрами объемов инвестиций, которые, увеличиваясь год от года, создают представление об успехах в распределении выделяемых государством средств. Однако прописной истиной является то, что цель инвестиционного процесса – не наращивание расходов, которыми в первую очередь являются инвестиции; цель – в повышении отдачи от них, максимизации мультипликативного эффекта. Это в первую очередь касается государственных инвестиций в инфраструктуру.В этом свете одним из важнейших направлений государственной инвестиционной политики является развитие государственно-частного партнерства. Привлечение частного партнера в рамках механизмов ГЧП – это не только способ снизить государственные расходы. Это прежде всего своеобразный индикатор экономической вменяемости проекта, лакмусовая бумажка, говорящая о его потенциальной эффективности. При довольно активном дискурсе, развернутом вокруг проблематики ГЧП за последние годы, нужно признать, что к настоящему времени флагманские проекты ГЧП в регионе в основном не продвинулись далеко за рамки сугубо девелоперской деятельности и не ознаменовались качественным прорывом.Геополитика против геоэкономики. Важным фактором, препятствующим оценке эффективности государственных инвестиций в инфраструктуру, является их политическая составляющая. Северо-Запад в последние годы стал полигоном для реализации масштабных инфраструктурных проектов, мотивация которых если не была чисто политической, то имела в том числе и политический компонент. В основном это касается проектов экспортной инфраструктуры, призванных снизить зависимость России от транзитных услуг ближайших соседей: стран Балтии, Белоруссии, Украины. Яркие примеры таких проектов – Северный поток, Усть-Луга, БТС. Оставляя в стороне рассуждения о возможных издержках ослабления экономических связей с ближайшими соседями для двусторонних политических отношений, следует заметить, что политическая мотивация государственных проектов теоретически способна скрывать малоэффективную экономическую основу. В наименее привлекательном варианте речь может идти о полном пренебрежении экономической стратегией в угоду политической конъюнктуре.Особую роль приобретают механизмы государственных инвестиций в период экономического кризиса, когда инвестиционная активность предприятий, занятость и доходы населения переживают спад.Антикризисное стимулирование традиционно является одной из задач сбережения доходов государства в период благоприятной экономической конъюнктуры. Россия в последние годы получила возможность следовать этой распространенной в отдельных экономиках Европы модели. Запуск и возобновление ряда крупных инфраструктурных проектов на территории Северо-Запада стали возможными не в последнюю очередь благодаря росту сырьевых доходов. Действительно, государственные инвестиции в виде инфраструктурных проектов – один из широко используемых в прошлом методов стимулирования производства, занятости и потребления.С другой стороны, возможности государственных сбережений, а следовательно и государственных инвестиций в России тесно увязаны с конъюнктурой сырьевых рынков, а не с сильной диверсифицированной экономикой. Подобная система пока недостаточна для преодоления глубоких и продолжительных кризисов, а способна сгладить лишь кратковременные колебания в экономическом развитии, что получило свое эмпирическое подтверждение в виде быстрого истощения стабилизационных фондов в 2008-2010 гг. В случае, если мировую экономику не ждет быстрое восстановление, а нефтяные доходы, как производная от состояния экономики развитых стран, не обеспечат бездефицитного бюджета, в следующие годы страна может столкнуться с резким падением государственных инвестиций. В этом случае государство, вместо антициклического регулирования, может стать ответственным за своего рода проциклический «резонанс».Крупнейший аналог российских стабилизационных фондов – так называемый «Государственный пенсионный фонд Норвегии», аккумулирующий сырьевые сверхдоходы страны, и в период кризиса активно инвестировал в традиционные для себя инструменты. Более свободные по сравнению с российскими государственными фондами методы инвестирования компенсируются в случае Норвегии несравнимо большей прозрачностью механизмов управления. Для норвежского фонда 2009 год, год восстановления мировых финансовых рынков, стал лучшим за всю историю; российские же резервные средства могут подойти к концу уже в 2010-11 гг. Возможно, последствия кризиса и итоги борьбы с ним смогут заставить нас переоценить значение функций государства как участника инвестиционного процесса: с одной стороны – перераспределять средства, а с другой – создавать условия для их нормального свободного распределения в экономике и эффективных инвестиций.Каким будет Северо-Запад России через несколько десятков лет? Рассуждения о сознательном выборе одного из путей для развития региона, его специализации – по сути иллюзорные конструкции, основанные на преувеличение роли госуправления в процессах современного инвестиционного и экономического развития. Любая государственная стратегия развития Северо-Запада, состоящая из набора приоритетов, будет эффективной прежде всего в части, в которой она «угадает» объективно заданные предпосылки. Возможности влияния региональной политики на развитие Северо-Запада не стоит преувеличивать. Во-первых, потому что регион представляет собой политически и экономически неоднородную территорию; во-вторых, качественная и диверсифицированная экономика региона объективно делает его развитие все более независимым от политики «центра». В третьих, в экономическом плане полюсом притяжения для Северо-Запада все больше будет служить не политический «центр», а Евросоюз. Возможное ослабление инвестиционной активности государства вследствие кризиса только ускорит эту тенденцию. Дальнейшие направления развития региона определяются в основном «разностью потенциалов» с соседними регионами зарубежной Европы и степенью удобства Северо-Запада для деятельности иностранных инвесторов. Обеспечить это удобство – основная задача, которая должна стоять перед федеральными и региональными властями.Россия в настоящее время не располагает достаточно эффективной экономической и административной системой, чтобы проводить региональную политику по европейским методам. Можно признать, что и соответствующими финансовыми ресурсами страна по результатам кризиса не обладает. Лишены мы и того мощного административно-командного потенциала, который помогает в решении задач экономического развития регионов Китаю. Попытка сочленения западной модели субсидирования отраслей и регионов с восточной моделью директивного и отчасти технократического управления экономическими процессами – в общем-то традиционный для нашей страны рецепт. Скорее всего, эта «промежуточность» останется отличительной чертой региональной экономической политики. Однако для развития Северо-Запада это вряд ли можно считать большой проблемой. Инвестиционная привлекательность и экономическая устойчивость региона останутся высокими, акценты будут смещаться в сторону частных инвестиций, а любые вложения государства в соответствующую инфраструктуру будут в той или иной степени вознаграждены.
Рубрики