«Viberi» Дмитрий Еропкин: «Если все риски покрыты, то и заработка нет»
«Если все риски покрыты, то и заработка нет»- Как правило, глава совета директоров банка является его главным акционером. В вашем случае аналогичная ситуация?
— Нет, я не являюсь акционером банка. Действительно, глава совета директоров представляет интересы его акционеров, но и я, будучи председателем правления, также защищал интересы собственников. Ранее по нашему уставу совет директоров не вмешивался в текущую деятельность банка. Сейчас мы придаем ему большую роль, то есть он не только определяет и декларирует то, чего хотят акционеры, но и осуществляет постоянный контроль за развитием банка — особенно тех видов бизнеса, которые считаются приоритетными. Изменения связаны с ростом банка. Изначально должность председателя правления предполагала сочетание нескольких функций: с одной стороны, ведение операционной деятельности, с другой — курирование крупных проектов банка и разработка стратегии его развития. Банк подрос, и, честно говоря, операционная и административная деятельность стала отнимать у меня слишком много времени и сил, поэтому акционерам было предложено изменить структуру управления — отдать больше полномочий президенту и председателю совета директоров. Они согласились. Я займу должность президента после согласования в ЦБ кандидатуры нового председателя правления (им будет зампред банка «Российский кредит» Павел Лысенко. — «Ф.»).
— Так кто же у вас главнее — президент или председатель правления?
— В нашей организационной структуре иерархия совершенно четкая. Первое лицо — президент, а председатель правления является главным исполнительным лицом. При этом зампредам, которые отвечают за основной бизнес банка — розницу, корпоративный бизнес и работу на финансовых рынках, даны расширенные полномочия в плане контроля за рисками, формирования и использования бюджетов подразделений банка, определения лимитов на кредитование.
— Ранее президентом банка был вице-президент холдинга «Металлоинвест» (основного акционера банка. — «Ф.») Михаил Сагалов. Где он теперь?
— Он возглавил АПК «Стойленская Нива», входящий в состав холдинга, и будет курировать проекты, связанные с сельским хозяйством.
— Теперь как представитель акционеров вы можете прокомментировать слухи о продаже Импэксбанка, которые давно гуляют по рынку?
— С точки зрения бизнеса подобные слухи мы приветствуем, потому что если наш бизнес вызывает у кого-то интерес, значит, это действительно хороший бизнес. Но по своему содержанию эти слухи не имеют ничего общего с действительностью. Нельзя забывать и о том, что существует проект по объединению Импэксбанка с «Российским кредитом» («Роскред»). В ноябре пошлого года на собраниях акционеров банков было принято решение о начале подготовки плана действий. Но это очень серьезный разговор, и говорить о каких-либо деталях процесса еще рано. Пока объединить банки невозможно, потому что их балансы слишком разные. Если за год-полтора мы сможем довести «Роскред» до ситуации, позволяющей провести слияние, то мы будем это делать. Но от планов мы не отказались, так как «Роскред» для нас является очень выгодным активом.
— Вы подали заявку на вступление в систему страхования вкладов?
— Да, и проверка уже началась. А не так давно мы прошли комплексную проверку ЦБ, которая длилась почти два месяца и закончилась в начале декабря прошлого года. Разумеется, в многофилиальном банке проверяющие всегда что-то находят, но концептуально ничего не менялось. Это очень важный для нас проект, на начало июня банк привлек вкладов на 9 млрд рублей. Мы готовы для вступления в систему страхования.
— Как изменит вашу работу новая инструкция № 254-П (о формировании резервов по ссудам. — «Ф.»), которая вступает в силу 1 августа?
— Она значительно облегчит нам работу. Кредитование — основной наш бизнес, размер кредитного портфеля банка превышает 17 млрд рублей. Сейчас, если проценты по кредиту платятся в конце срока его погашения, такая ссуда однозначно относится к не лучшей категории надежности. А между тем у многих хороших заемщиков, например предприятий ВПК, цикл производства занимает несколько лет, и в процессе производства проценты платить им просто нечем — погасить долг они могут только после получения денег за контракт. Новая инструкция позволяет оценивать заемщика без привязки к тому, как он платит проценты — важно конечное погашение ссуды. Кроме того, в банках существует так называемая управленческая отчетность — это не обязательно «черная» отчетность, но ее построение расходится с форматами, принятыми в бухгалтерском учете. Исходя из управленческой отчетности, мы можем классифицировать заемщика как надежного, и с 1 августа ЦБ разрешил принимать ее во внимание.
— Вы будете выпускать ипотечные облигации?
— Скорее всего да. У нас есть вложения в жилищное строительство, поэтому любые инструменты, позволяющие инвестировать в этот рынок, нам интересны. Сейчас 80% таких кредитов ($35-40 млн) у нас приходится на первичный рынок. Банк кредитует как застройщиков, так и население. Но гораздо большую прибыль приносит не жилая, а коммерческая недвижимость, когда мы выдаем ссуды на строительство офисов и торговых помещений.
— Но многие предрекают кризис рынка недвижимости. Если цены на нем упадут, ваши залоги обесценятся…
— Если все риски покрыты, то и заработка нет. Никто не говорит, что мы работаем без рисков, но эти риски управляются. Например, суммой инвестиций и адекватной оценкой застройщиков и инвесторов. Так, на долю ссуд, выданных на строительство жилья и его покупку, приходится только 17-20% от нашего кредитного портфеля. Так что, если какие-то из них окажутся невозвратными, для нас это не будет играть существенной роли. Кроме того, мы в основном даем кредиты населению на покупку квартир только в тех объектах, застройщик которых нам известен и которого мы сами же и кредитуем.
— А если цены на рынке упадут?
— Цена недвижимости, которая у нас находится в залоге, гораздо ниже ее цены на рынке, то есть по которой она реализуется. Если произойдет обвальное падение цен — на 80-90%, у нас будут проблемы по таким ссудам. Но если произойдет коррекция рынка на 10-15 и даже 20%, на нас это никак не скажется. Более того, нас в принципе устраивает такое снижение, потому что в этом случае спрос на квартиры должен возрасти, что в свою очередь приведет к увеличению объема наших активных операций.
— Как вы выполняете модный нынче закон об отмывании «грязных» денег?
— Если просто прочитать закон и его рекомендации, то подозрительных операций, о которых мы должны сообщать в ФСФМ (Федеральная служба по финансовому мониторингу. — «Ф.»), очень много. Однако на практике это не так страшно. В день мы передаем в ФСФМ информацию о 50 операциях, проведенных в наших 45 филиалах и 20 московских отделениях. В Службе финансового контроля (СФК), которую мы создали по требованию закона, работают пять человек — это сотрудники головного офиса. Но они только дают свои рекомендации, собирают информацию и отсылают ее в ФСФМ. Разумеется, СФК не может проконтролировать все платежи, поэтому на местах личную ответственность за соблюдение закона несут руководители филиалов. Но мы можем прекратить сотрудничество с клиентом даже если он формально не нарушает закон, но его деятельность покажется нам подозрительной. Прецеденты уже были.
Рубрики