«Viberi» Антон Черный: «Драка стояла за акции ВТБ»
«Драка стояла за акции ВТБ»Вы разделяете точку зрения, что «Ренессанс» из российского инвестбанка превращается в глобальный?– Это не совсем правильное противопоставление. «Ренессанс» был, есть и будет российской компанией. Наш главный офис находится в Москве, мы даже уже переехали в Сити. Львиную долю нашего дохода и бизнеса также обеспечивает Россия, и я не вижу предпосылок для того, чтобы ситуация изменилась. Но, разумеется, мы растем, выходим на новые рынки. Этот процесс сейчас происходит практически во всех основных отраслях. Просто мы фокусируемся на развивающихся рынках, регионах с большими возможностями. Мы идем туда, где можно закрепиться в инвестиционном бизнесе еще до прихода глобальных игроков – в Казахстан, африканские страны южнее Сахары. В России 15 лет назад, по сути, стратегия была такой же. Когда формировался «Ренессанс», этот рынок для подавляющего числа западных инвестбанков выглядел диким.
Вы упомянули Африку и Казахстан, а что с бизнесом на Украине? – Я назвал новые для компании регионы, на Украине же «Ренессанс» работает не один год. Мы, разумеется, всегда стремимся к максимальным результатам, и хотим, чтобы это направление приносило больше прибыли, но оно уже сейчас обеспечивает существенный вклад в общий доход группы. По количеству зарабатываемых денег на украинском рынке мы опережаем все зарубежные, в том числе российские инвестбанки, присутствующие в стране. Наши основные конкуренты в этой нише – украинские компании «Драгон Капитал» и «Конкорд Капитал».
Готова ли, по-вашему, Москва претендовать на роль глобального финансового центра? – Макроэкономические предпосылки есть. Раз уж Россия превратилась в экспортера капитала, то почему бы не перевести процесс в более упорядоченную форму – через местный фондовый рынок. Однако остается целый ряд проблем, прежде всего технического характера. Они касаются порядка расчетов по бумагам и «механики» проведения биржевых торгов. Все это можно решить, была бы политическая воля.
А как относиться к тому, что и европейские, и американские индексы заметно росли, игнорируя обвальное падение котировок в России? Ведь это показывает степень нашего влияния на мировой рынок, которое должно подкреплять амбиции… – Бывали и дни, когда весь мир падал, а Россия, наоборот, росла. Наш рынок взаимосвязан с международным, хотя и не стопроцентно коррелирует с ним. И я не удивляюсь, когда возникают разнонаправленные движения, подобные недавним.
Власти предпринимают шаги, чтобы российские акции обращались в основном на внутреннем рынке и здесь же проходили размещения. Как вы к этому относитесь? – Правильно ли то, что ФСФР пытается все больше ликвидности собрать в Москве, а не в Лондоне и Нью-Йорке? Думаю, да. Посмотрите на любой развитый рынок – компании привлекают финансирование в основном в своих странах. При этом их бумаги приобретают инвесторы со всего мира. Нужны ли запретительные меры, чтобы стимулировать заключение сделок в России? Это вопрос. В принципе, если будут решены уже упоминавшиеся проблемы с инфраструктурой, то эмитенты сами перестанут рассматривать Лондон и Нью-Йорк в качестве основных площадок для привлечения финансирования. В Москве и так будут присутствовать покупатели из-за рубежа. Мне кажется, что важнее решать структурные проблемы, чем ужесточать ограничения.
Инвестбанкам все равно, где проводить сделки? – Для нас нет разницы, какая именно выбрана площадка. Но предпочтение местному рынку, повторюсь, оправданно стратегически, хотя бы с точки зрения формирования культуры владения акциями в стране. Российским частным лицам в основном недоступны ADR и GDR наших компаний, которые торгуются в Лондоне или Нью-Йорке. Если мы хотим сформировать действительно широкий круг участников торгов, включающий обычных граждан, то абсолютно необходимо переносить центр этой деятельности в Россию.
Правда, после «народных IPO» граждане получили урок, который, наверно, надолго отобьет у них желание участвовать в подписках? – В том-то и дело, что частным лицам напрямую не доступны самые интересные российские бумаги, у которых ликвидность сосредоточена за рубежом. Все, что досталось, – народные размещения. Предложение, разумеется, должно быть более широким.
Можно ли считать удачной сделку по продаже бумаг ВТБ? – Когда она проходила, всем казалось, что цена продажи безумно низкая. Драка стояла за акции. И все инвестбанки обижались, когда им объявляли, какой пакет каждый из них в итоге получил относительно своей заявки. Бумага хорошо себя повела в первые месяцы, а затем по объективным и субъективным причинам торговалась хуже рынка. Но все равно я считаю ту сделку удачной. Размещение прошло почти на $8 млрд, а спрос мы привлекли на $60 млрд. Любое размещение с такой переподпиской считается удачным. Другое дело, что финансовые результаты банка не оправдали надежд участников рынка.
У «Ренессанса» есть стратегическое партнерство с другими инвестбанками? – На фондовом рынке мы работаем со всеми банками, не делая преференций. Но у группы «Ренессанс» есть ряд стратегических партнеров. Так, в области инфраструктуры создано совместное предприятие с австралийским Macquarie Bank. Его деятельность не ограничивается инвестиционными фондами и распространяется на advisory-бизнес.
Почему был закрыт проект с Royal Bank of Scotland (RBS)? – Как вы знаете, произошло слияние этого банка с ABN Amro, после которого наши партнеры пересмотрели подход к работе на российском рынке. До слияния партнерство с «Ренессансом» было чрезвычайно важным как для RBS, так и для нас. Но ABN Amro уже присутствует в России. Для RBS перестала быть очевидной необходимость нашего участия в проекте, а с нашей точки зрения вряд ли целесообразно развивать бизнес, который стимулирует рост конкурента.
В чем заключалась суть проекта? – Мы ориентировались на деятельность в области структурных продуктов. Многие из них требуют наличия колоссального баланса, который имелся у RBS, а также огромной структурной экспертизы и знания местного рынка. Мы считали, что возникла хорошая связка, но жизнь внесла свои коррективы
Почему «Ренессанс» менее активен на рынке M&A;?– Не согласен, что мы недостаточно активны в этом секторе. Другое дело, что в M&A; рейтинговые таблицы менее показательны, учитывая уникальный характер каждой сделки. Например, можно целый год работать над очень сложной задачей разделения активов Михаила Прохорова и Владимира Потанина. В то же время, например, «Газпром» договорится о слиянии с «Сибнефтью» и наймет банк, чтобы сделать совету директоров презентацию на двух страничках, в которой будет сказано, что сделка проходит по справедливой цене. И та, и другая сделка на равных условиях попадут в таблицы организаторов M&A.; Если же судить по сложным сделкам, то наша доля на этом рынке отнюдь не меньше, чем в размещениях.
Рубрики